 Русский художник; наиболее прославленный среди работавших на Руси греческих живописцев.Главный источник биографических сведений о нем – письмо ученика Сергия Радонежского Епифания Премудрого архимандриту тверского Спасо-Афанасиева монастыря Кириллу (ок. 1415). Там сообщается, что в начале 15 в. в Москве жил "преславный мудрец, философ зело хитрый Феофан, родом грек, книги изограф нарочитый и среди иконописцев отменный живописец, который собственною рукой расписал много различных церквей каменных – более сорока, какие имеются по городам: в Константинополе и в Халкидоне, и в Галате (генуэзский квартал в Константинополе), и в Кафе (Феодосия), и в Великом Новгороде, и в Нижнем". Для самого же Епифания Феофан написал красками "изображение великой святой Софии Цареградской". Единственная дошедшая до нас его работа, имеющая точное документальное подтверждение, – росписи церкви Спаса Преображения на Ильине-улице (в Новгороде Великом), упомянутые в Новгородской III летописи под 1378 годом. Летописи и Епифаний указывают также, что в московском Кремле Феофан украсил фресками церковь Рождества Богородицы с приделом Святого Лазаря (вместе с Семеном Черным, 1395), Архангельский собор (1399) и Благовещенский собор (вместе с Андреем Рублевым и Прохором с Городца, 1405), однако все эти работы не сохранились. С его именем принято связывать иконы деисусного чина Благовещенского собора, иконы "Преображение" из Переяславля Залесского (1403) и "Богоматерь Донская" из Коломны (с "Успением" на обороте, 1380). Из книжных миниатюр ему приписывают инициалы "Евангелия Кошки" (ок. 1392, Российская государственная библиотека, Москва). Замечательные фрески храма Спаса-на-Ильине – эталон, по которому судят об искусстве греческого мастера. Эти образы (Христос Вседержитель в окружении архангелов и серафимов в куполе, праотцы и пророки в барабане, Богоматерь Знамение с архангелом Гавриилом, Троица, Поклонение Жертве и фигуры святых в угловом Троицком приделе на хорах) полны впечатляющего внутреннего драматизма; свободно и живописно наложенные краски подчинены общему приглушенному тону, на фоне которого яркие, контрастные пробелы кажутся вспышками неких духовных молний, что прорезают сумрак материального мира, озаряя святые лики и фигуры. По сравнению с благостной гармонией искусства Андрея Рублева (которого – как одного из младших сотрудников Феофана – вполне можно считать и одним из его учеников) стиль греческого мастера беспокоен и суров: он как бы показывает не идеальные цели, а сам процесс молитвенно-аскетического поиска, не покой, а трепет мысли, взыскующей абсолюта. Недаром ему сопутствовала репутация "художника-философа", который, как подметил Епифаний, во время работы не вглядывается в образцы, но "беспрестанно ходит, беседует с приходящими и умом обдумывает высокое и мудрое, чувственными же очами разумную видит доброту". |
